Так уж повелось, что птиц считают глупыми созданиями: глазки-бусинки, мозги с орех. Ящерицы с крыльями. Пустоголовые клуши. Тупицы. Они влетают в окна, клюют свои отражения, запутываются в линиях электропередач и мрут как мухи, врезаясь в препятствия.

Такое неуважение к птицам отражается и в языке. Что-то нелепое или бессмысленное — всегда «курам на смех». Потерявший влияние политик — это «хромая утка». Позорно упустить свой шанс — «проворонить». Назойливые люди «заклевывают» своими придирками, а трусливые «прячут голову в песок, как страусы». Выражение «птичьи мозги», обозначающее глупого или ветреного человека, вошло в обиход в начале 1920-х гг., поскольку люди тогда считали птиц не более чем по инерции летающими и клюющими созданиями с крохотными мозгами, неспособными даже на зачаток мысли.

В лесу прохладно, темно и тихо; лишь время от времени в густой сени, среди мозаичной толщи из переливчатой зелени от нежного авокадового до темно-изумрудного цвета с вкраплениями буро-медного лишайника, раздается птичий крик. Это типичный горный тропический массив на острове Новая Каледония, удаленной полоске земли в юго-западной части Тихого океана на полпути между Австралией и Фиджи. Парк больших папоротников получил свое название благодаря гигантским — высотой с семиэтажный дом — древовидным папоротникам, придающим лесу поистине доисторический вид. Тропинка под моими ногами сначала взвивается вверх, затем спускается вниз к ручью, где пение и крики птиц становятся все громче.

Я приехала на этот остров, чтобы познакомиться с, возможно, самой смышленой птицей на планете — новокаледонской вороной (Corvus moneduloides), представителем многочисленного и необычайно умного семейства врановых. Этот вид птиц прославился благодаря смекалке Бетти, которая несколько лет назад неожиданно для всех согнула кусок проволоки в крючок и подцепила труднодоступное лакомство. А недавно, в 2014 г., ее сородич по кличке 007 стал звездой телефильма Би-би-си, за считаные минуты решив сложную головоломку из восьми последовательных действий.

Однажды во время лыжного кросса по лесам в горах Адирондак я остановилась на небольшой поляне, чтобы перекусить. Земля была покрыта толстым слоем снега, холод пробирал до костей. Я быстро вытащила из фольги бутерброд с арахисовым маслом — и в то же мгновение краем глаза уловила какое-то движение и услышала знакомое «зиии-зиии». Подняв глаза, я увидела на ветке на краю полянки черношапочную гаичку (Poecile atricapillus), родственницу тех самых синиц, которые воруют сливки из бутылок. Потом я заметила еще одну, и еще. Вскоре к моим ногам слетелась целая стайка птиц. Я положила крошки на палец, и одна из птичек смело вспорхнула с ветки и схватила их. Спустя несколько мгновений другой маленький наглец уселся мне на руку и принялся есть прямо с ладони.

Гаички — не самые звездные представители птичьего царства. Но они очень милые. Маленькие пушистые шарики с буровато-серым оперением и черной шапочкой на макушке. Короткий хвостик. Непропорционально большая голова, как у инопланетянина. У них нет ни изящной грациозности певчих птиц и ворон, ни их солидности и хитроумия. Но они славятся своей прытью у кормушки и акробатическим мастерством. Как писал орнитолог Эдвард Форбуш: «Однажды я видел, как гаичка в погоне за насекомым рухнула с ветки спиной назад, поймала насекомое, совершила в воздухе сальто и как ни в чем не бывало приземлилась на нижнюю ветку».

Чернокрылый красавец по имени Блю ломает голову над загадкой. В его вольере на столе лежит пластиковая труба с куском мяса внутри, но до него невозможно дотянуться клювом. Как и умник 007, Блю — представитель вида новокаледонских ворон, известных своим мастерством в применении инструментов и решении сложных задач.

Блю оценивает ситуацию, прыгая вокруг трубки, заглядывая внутрь и двигая головой с выверенной точностью. Затем он спрыгивает на пол вольера и роется клювом в разбросанных там предметах — листьях, маленьких веточках, каких-то пластиковых деталях, но, похоже, не находит того, что нужно. Тогда ворона летит к пучку веток, стоящих в банке на столе, и внимательно их разглядывает, наклоняя голову то право, то влево и прикидывая свои возможности. Наконец, обнаружив подходящую, Блю выдергивает ее из пучка и методично очищает от боковых сучков. Теперь у него есть отличная длинная и прямая палка. Правильный инструмент для выполнения данной задачи. Он засовывает палку в трубку, ловко вытаскивает из нее мясо — и быстро с ним расправляется.

Многие виды птиц — в высшей степени социальные создания. Они живут колониями, кормятся стаями, гнездятся группами, купаются кланами. Они подслушивают. Ссорятся. Они дурачат друг друга. Обманывают и манипулируют. Похищают детенышей. Разводятся. Проявляют обостренное чувство справедливости. Дарят подарки. Играют «в собачку» и перетягивание каната, используя для этого веточки, нитевидные стебли тилландсии («испанского мха») или кусочки проволоки. Воруют у соседей. Предупреждают молодняк о приближении опасности. Дразнятся. Делятся своим имуществом. Формируют социальные связи. Борются за статус. Целуются, чтобы утешить друг друга. Учат своих детенышей. Шантажируют родителей. Собираются, чтобы почтить память умершего сородича. И даже могут испытывать горе.

Не так давно считалось, что такие социальные навыки находятся далеко за пределами досягаемости для птиц. Например, предположение о том, что птицы способны понимать чужое сознание, рассматривалось как абсолютно нелепое. Но в последнее время эта точка зрения начала меняться, и ученые находят все больше доказательств того, что социальная жизнь у некоторых видов птиц по сложности может быть сопоставима с нашей и требовать целого ряда высокоразвитых когнитивных способностей.

Если бы вам довелось оказаться в Белом доме обычным будним днем в 1804 или 1805 г., вы бы столкнулись на лестнице с необычной парой: президентом Томасом Джефферсоном, удаляющимся в свои покои на послеобеденный сон, и скачущей за ним по пятам резвой жемчужно-серой птичкой.

Это был Дик.

Хотя президент почему-то не удостоил его одним из тех затейливых кельтских или галльских имен, которые он давал своим лошадям и овчаркам, — Кухулин, Фингал, Бержер, — Дик был его любимым питомцем. «Искренне поздравляю вас с прибытием первого пересмешника, — писал Джефферсон своему зятю, когда тот сообщил ему, что рядом с их домом поселился пересмешник. — Научите детей почитать его как высшее существо в облике птицы».

Притаившись за досковидным корнем голубого квандонга и вглядываясь в листву, я вижу на пятнистой от солнца подстилке тропического леса небольшую птицу размером с голубя, с иссиня-черным оперением и большими фиолетовыми глазами. Позади нее возвышается необычная архитектурная конструкция из веточек высотой сантиметров тридцать — двух параллельных стен из изогнутых палок, похожая на шалашик, построенный ребенком. Вокруг шалаша земля покрыта ковром из ярких предметов: цветов, фруктов, ягод, перьев попугаев, крышек от бутылок, трубочек, крошечного игрушечного скейтборда Барта Симпсона, бусин и бирюзового шарика, похожего на стеклянный глаз. Птица берет один из цветков и перекладывает его в другое место. Поправляет клювом цветастое перо, сдвигает в сторону бусину, отталкивает трубочку — кажется, она сортирует свою добычу по цвету, размеру и форме. Время от времени она отпрыгивает назад, чтобы оценить результаты своего труда, затем возвращается и перекладывает очередной предмет.

Представьте, что поздней осенью вы едете где-то в Канаде по направлению к лежащим к югу от вас 48 штатам, к коттеджу в более теплых широтах, и вам предстоит преодолеть сотни миль. Вы едете в автомобиле по шоссе, но внезапно вас останавливают, вытаскивают из машины, сажают в запечатанный фургон и везут в аэропорт. С завязанными глазами вас грузят в самолет, и вы несколько часов проводите в воздухе, летя в неизвестном направлении. Сразу по прилете вас снова сажают в запечатанный фургон и доставляют в неизвестное место. Когда вам наконец-то развязывают глаза и отпускают, вы видите совершенно незнакомую местность. У вас нет ни карты, ни компаса, ни GPS-навигатора. И вам нужно найти путь к теплому коттеджу, куда вы изначально направлялись, при том что вы в тысячах миль от него.

Что вы будете делать?

«Выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто умеет приспосабливаться к изменениям». Эти слова часто приписывают Чарльзу Дарвину (и, к вящему смущению Калифорнийской академии наук, они выбиты на ее каменном полу под его авторством), тогда как в действительности они принадлежат Леону Меггинсону, ныне покойному профессору маркетинга Луизианского университета.

Эти слова достопочтенного профессора крутились у меня в голове в то раннее майское утро, когда мы с группой любителей орнитологии собрались для весеннего учета птиц в округе Албемарл, штат Вирджиния, у торгового центра Кроссроудз. Мы уже засекли одного обыкновенного гракла, мексиканскую чечевицу и целое семейство домовых воробьев, свивших гнездо над указателем «Мамина прачечная».