ХХ век ознаменовался глобальными изменениями в мировой экономике. Интенсивно концентрировались производства и промышленные капиталы, монополизировались важнейшие отрасли промышленности, происходила гигантская концентрация банковского капитала. Монополистическая перестройка экономики сопровождалась социальными сдвигами: шел быстрый рост новых слоев среднего класса (ученых, инженеров, преподавателей, служащих).

Неоклассическая рыночная теория, где рынок представлялся как универсальный и нейтральный механизм, оказывается практически недееспособной. Группа иследователей-экономистов показала, что характер экономики, направление ее развития могут диктоваться не рынком, а господствующей системой ценностей, связывающих общество. Так на стыке политэкономии и социологии возникает новое течение, получившее название «институционализм», основоположником которого считается Торстейн Веблен.

Одна из наиболее примечательных черт современной экономической жизни связана с оценкой совершающихся в ней перемен. Принято считать, что значение их очень велико; пытаться перечислять разнообразные формы, в которых выражаются эти перемены, или говорить о масштабах, которые они принимают, значило бы повторять общеизвестные истины. Но значительных перемен уже больше не ждут. По каждому поводу и на любой официальной церемонии экономическая система Соединенных Штатов превозносится как нечто достигшее в основном совершенства. И это относится не только к экономике. Трудно усовершенствовать то, что уже совершенно. Перемены происходят, и они довольно внушительны, но, если не считать того, что возрастает выпуск товаров, все остается по-прежнему.

Сам факт перемен не вызывает никаких сомнений. В течение последних семидесяти лет и особенно после того, как началась Вторая мировая война, нововведения и изменения в экономической жизни были огромны, с какой бы меркой к ним ни подходить. Самое очевидное из них — применение все более сложной и совершенной техники в сфере материального производства. Машины заменили примитивный ручной труд, и, по мере того как они все шире используются для управления другими машинами, они начинают выполнять более простые функции человеческого мозга.

16 июня 1903 г., после нескольких месяцев подготовительной работы, включавшей переговоры о заключении контрактов на поставку различных деталей, была создана компания «Форд мотор», которая поставила своей целью производство автомобилей. Объем этого производства должен был определяться количеством автомобилей, которые могли быть проданы. Первый автомобиль поступил на рынок в октябре того же года. Фирма располагала уставным капиталом в 150 тыс. долл. Однако акций было выпущено лишь на 100 тыс. долл., причем оплачено было всего лишь 28,5 тыс. долл. Хотя это и не имеет прямого отношения к рассматриваемому нами вопросу, компания получила в тот год внушительную прибыль, что удавалось ей и в течение многих последующих лет. Число занятых в 1903 г. составило в среднем 125 человек.

Весной 1964 г. компания «Форд мотор» освоила то, что теперь называют новой моделью автомобиля. В соответствии с нынешней модой она получила не очень, видимо, удачное наименование «мустанг». Покупатели были хорошо подготовлены к приему нового автомобиля. В планах компании были тщательно учтены возможные объемы производства и продаж, и, как обычно случается с планами, они оказались неточными (на этот раз слишком заниженными).

Вплоть до конца Второй мировой войны и вскоре после нее термин «планирование» имел известное хождение в Соединенных Штатах. Под этим термином имелась в виду разумная озабоченность тем, что может произойти в будущем, и подготовка мер с целью предупредить те нежелательные события, которых можно избежать. Точно так же как пользовались уважением те люди, которые разумно планировали свою жизнь, считались похвальными попытки эффективно планировать условия существования в масштабах города или района. Все были согласны с тем, что жить в разумно спланированном городе — это хорошо. В правительстве Соединенных Штатов имелось Управление планирования национальных ресурсов. Во время войны в Соединенных Штатах и в Англии планирование послевоенной политики стало достаточно развитой самостоятельной сферой деятельности, в нем видели своего рода залог того, что участники войны смогут быть полезными и в мирном труде.

Однако с наступлением холодной войны слово «планирование» приобрело идеологический привкус. В коммунистических странах не только была обобществлена собственность (что считалось маловероятным в Соединенных Штатах), но и осуществлялось планирование, что по тем или иным причинам казалось более опасным. Современные либералы, которые стремятся выражать свои мысли не столько ясно, сколько главным образом деликатно, избегают этого термина, а консерваторы попросту превратили его в ругательство.

Индустриальная система в широких масштабах использует капитальные объекты и оборудование — заводы, машины, фабрики, склады, магазины, станции обслуживания, административные здания, то есть все то, что характерно для современной экономики. Отдача всех видов средств труда (capital goods) продолжается в течение длительного времени (в отличие, скажем, от хлеба, мяса и виски, потребляемых в день покупки). Все виды средств труда имеют свои источники сбережения, то есть экономические ресурсы, которые отдельные лица и корпорации расходуют не на текущее потребление, а на приобретение или создание объектов, обеспечивающих возможность в будущем увеличить потребление или изменить его характер. Все эти рассуждения не претендуют на какую бы то ни было оригинальность.

Современная техника и связанная с ней продолжительность производственного процесса предполагают, как мы видели, большие затраты капитала. Современная экономика в состоянии предоставить необходимый капитал, а иногда даже больше, чем необходимо. Предложение капитала также является спланированным предложением; те, кто используют капитал в крупных масштабах, сумели свести к минимуму свою зависимость от рынка капитала.

Ни одна проблема не подвергалась экономистами более тщательному исследованию, чем проблема соотношения между тем, что издавна принято называть факторами производства,— землей, трудом, капиталом и предпринимательским талантом, который соединяет эти факторы воедино и направляет их использование. Вплоть до недавнего времени проблема эффективности производства, то есть получения максимального результата при наличных производственных ресурсах, рассматривалась почти исключительно как проблема достижения наилучшей комбинации этих элементов. Разъяснение с помощью разного рода диаграмм таинственных проблем, заключенных в комбинации этих факторов, остается одним из элементарных педагогических приемов в экономической науке

В такой же мере экономистов интересовал вопрос о том, каким образом определяются цены на факторы производства, то есть рента, заработная плата, процент и прибыль. Действительно, в соответствии с классической традицией считалось, что этот вопрос имеет два аспекта: проблему стоимости, связанную с определением цен товаров, и проблему распределения полученного дохода между земельными собственниками, рабочими, капиталистами и предпринимателями.

Личность занимает значительно более прочные позиции в нашей цивилизации, чем группа. Личность рассматривается как нечто заслуживающее наивысшего уважения; всякого рода комитеты принято считать неэффективными.

Мы с симпатиями относимся к личности, пытающейся обезопасить себя от того, чтобы быть поглощенной толпой. Мы требуем, по крайней мере в принципе, убедительных доказательств, прежде чем пресекаем антиобщественные действия личности. У личности есть душа; у корпорации ее явно нет. Индивидуалистичный, решительный, проницательный, лишенный каких-либо сентиментов и смелый предприниматель всегда был единственным героем экономистов. Крупная хозяйственная организация отнюдь не вызывает подобного восхищения. Только личность и семья несут ответ перед богом; высшее руководство предприятия, даже если речь идет о корпорации, пользующейся наилучшей репутацией, не может попасть в рай целой группой. Попытаться доказать во имя установления истины превосходство организации над личностью с точки зрения решения важных общественных задач — очень нелегкое дело.

Немного найдется исследований, более бесплодных, чем труды, посвященные современной крупной корпорации. Причины ясны: то, что есть, подменяется яркой картиной того, что должно быть. В результате погоня за призраком исключает возможность анализа реальной действительности.

В основе научных изысканий лежит четкое юридическое представление о корпорации. Последняя призвана осуществлять хозяйственные операции таким же образом, как это делал бы единоличный предприниматель, но она наделена вдобавок способностью собирать и применять капиталы нескольких или многих лиц. Поэтому она в состоянии ставить перед собой такие задачи, которые не под силу любому отдельному лицу. Корпорация ограждает интересы тех, кто снабжает ее капиталом; ограничивая их ответственность суммой первоначального вложения, она обеспечивает им право голоса в важных делах предприятия и в определении прав и обязанностей директоров и должностных лиц, предоставляет им возможность искать защиты у судебных инстанций.

Корпорация позволяет приспосабливать организационные формы к существующим потребностям. А так как различие преследуемых целей порождает различие потребностей, то и приспособление происходит по-разному. Современная крупная корпорация приспособлена к передовой технике, к крупным капиталовложениям и связанному с ними всестороннему планированию. Она отражает потребность техноструктуры в свободе от внешнего вмешательства. Техноструктура добивается этой свободы различными способами, включая обеспечение предприятия капиталом за счет внутреннего источника.

Но если техника проста, то предложение капитала может и не быть значительным. В условиях несложной техники рынок функционирует более надежно, и потому имеется меньше поводов для планирования и нужда в нем меньше. По тем же причинам меньше потребность в специализированной информации и в связанном с ней аппарате. Вследствие этого фирма может иметь малые размеры. Производство реактивных двигателей или сооружение атомного реактора доступно лишь крупным фирмам. Но розничная продажа бензина или выращивание яблок по-прежнему доступны сравнительно мелкому предприятию.

На промышленном предприятии власть принадлежит тем, кто принимает решения. В развитом предприятии власть эта перешла окончательно и бесповоротно от индивидуума к группе. Произошло это потому, что только группа обладает необходимой для принятия решений информацией. И хотя, согласно уставу корпорации, власть в ней принадлежит владельцам, требования, диктуемые развитием техники и планированием, обусловили переход власти в руки техноструктуры.

Техноструктуре принадлежит власть везде, где развитие техники и планирование становятся характерными чертами производственного процесса. Власть техноструктуры — это явление, присущее не только тому строю, который на языке идеологии называется системой свободного предпринимательства, или капитализмом. Если вмешательство частной власти в лице собственников должно быть устранено в частной фирме, то подобным же образом следует устранить вмешательство государственной власти в государственной фирме. В противном случае ущерб будет такой же, какой приносило вмешательство Форда и Эйвери.

Рынок стимулирует деятельность фирмы единственным путем. Стимул этот — обещание большего денежного вознаграждения. Если фирма не может повлиять на цены, подобно тому как молочная ферма из штата Висконсин не оказывает влияния на цену молока, то она лишена возможности выбора целей своей деятельности. Ей остается стремиться к денежной выгоде, а фактически к тому, чтобы эта выгода была наибольшей. Другие делают то же. Отказ от общепринятого образа действий означает убыток, банкротство и уничтожение. Нет сомнений, что решение подчинить денежные интересы интересам создания сносных условий существования для рабочих, коров или потребителей привело бы при отсутствии особого дополнительного дохода к финансовому краху. В условиях необходимости максимизации дохода фирма оказывается целиком во власти законов рынка.

Необходимо познать истинные цели техноструктуры и методы их осуществления. Познав их, мы поймем, ради каких целей и какими способами нами управляют в той значительной области нашей повседневной жизни, которая находится под воздействием индустриальной системы. Люди издавна считали важным знание того, как правительства устанавливают налоги. Но значительно более важно познать процессы, управляющие размерами доходов, установлением цен и формированием покупательского спроса.

Проблема целей начинается со взаимоотношений между личностью и организацией, в данном случае техноструктурой. То, что организация ждет от общества, является лишь отражением того, что ее члены ждут от организации. Если солдаты служат только за плату, то армия вряд ли будет глубоко интересоваться вопросами политики — по крайней мере до тех пор, пока солдаты получают вознаграждение. Но если, подобно солдатам Кромвеля, они служат для того, чтобы спасти свои души, то вряд ли они будут безразличны к политике, особенно в порочной стране. Тогда законодателям лучше держать свои двери на замке.

Власть в экономике некогда была основана на владении землей, затем она перешла к капиталу, и, наконец, в наше время источником власти служит тот сплав знаний и опыта, который представляет техноструктура. Параллельно этому процессу происходила и смена мотивов, руководящих человеческой деятельностью. Принуждение издавна ассоциируется с землей. Точно так же денежный мотив связан с капиталом. Отождествление и приспособление целей связаны с техноструктурой.

Земля в качестве решающего фактора производства делала в высшей степени выгодным использование принуждения. Сельское хозяйство по своей природе ведет к рассеянию людей на большом пространстве. Вследствие этого они нуждаются в защите. Феодальный землевладелец, распоряжавшийся крестьянами, организовывал их также в простейшие воинские единицы для самозащиты. Подобным же образом строились и отношения между землевладельцем и его временным правителем, в чем проявлялась внутренняя логика данной системы. В качестве цены за мирное владение землей он поставлял правителю вооруженных людей для совместной защиты или нападения.

Развитая корпорация представляет собой крупную и сложную организацию, и те, кто входит в нее, ориентируются в своей деятельности на ее цели под влиянием различных мотивов. Эта система мотивов лучше всего может быть понята, если мы отбросим привычную схему структуры корпорации. На такой схеме геометрически изображается иерархия, в которой распоряжения передаются сверху вниз. На самом верху, в прямоугольнике, находятся акционеры — носители высшей власти. Ниже расположены их представители — члены совета директоров; еще ниже — руководители исполнительных органов, или высшие администраторы. По бокам располагаются штабные службы отделы правовой, ревизионный, по связям с общественностью, а также другие подразделения. От высших администраторов линия власти идет вниз через отделы, отделения, заводы, цеха и другие подразделения. Самый низ схемы отводится для пролетариата.

Теперь необходимо подвести итог и сформулировать одно правило. Отношение между обществом в целом и отдельной организацией должно быть совместимо с отношением этой организации к личности. Должна существовать совместимость целей общества, организации и личности. Должна также существовать совместимость мотивов, которые побуждают организации и отдельных лиц добиваться реализации этих целей.

Здесь, как и в других социальных явлениях, наблюдается тесная взаимосвязь. Из этого следует, что если известны цели общества, то имеется ключ к познанию целей организаций, находящихся у него на службе, и людей, входящих в эти организации. Верно также и обратное. Если известны мотивы действий отдельных лиц, то можно узнать и мотивы деятельности организаций, и наоборот.

К сожалению, сформулировать какой-либо принцип еще не значит добиться его признания или доказать его. Этот момент нуждается в дальнейшем уточнении.

Отдельный член техноструктуры солидаризуется с целями зрелой корпорации, точно так же как (и потому что) корпорация солидаризуется с целями, которые имеют (или, как ему кажется, имеют) значение для общества. И члены техноструктуры стремятся приспособить цели корпорации к своим собственным интересам, в результате чего корпорация приспосабливает к своим нуждам взгляды, существующие в обществе. То, что считается разумной целью общества, есть отражение целей корпорации и членов техноструктуры. Теперь нам остается уточнить, какую конкретную форму принимают эти отношения. Необходимо определить цели общества, с которыми солидаризуются корпорация и члены техноструктуры. Мы должны также установить цели, которым в соответствии с их нуждами они приписывают общественное значение.

Это, повторяем, новые проблемы. Они не возникают при традиционном подходе к экономической жизни. Суверенный потребитель имеет потребности и желания, внутренне присущие ему или, на худой конец, возникающие вследствие подражания потреблению собратьев. Эти потребности и желания или их отсутствие он показывает своим поведением на рынке (покупая или не покупая). Его поведение наряду с подобными действиями других людей представляет собой указ общества. На него реагируют корпорация и все другие производители, которые, приверженные политике максимизации прибыли, не имеют ни возможности, ни желания поступать иначе. Фирма всецело подчиняется общественному указу, подписанному потребителем, соответственно подчиняются ему люди, которые составляют фирму. Они не причастны к процессу формирования целей общества.

Противоречие между теорией цен, которая осуждает неэффективность системы, и хозяйственной практикой, которая одобряется и считается эффективной, снимается, как только цены рассматриваются с точки зрения их роли в промышленном планировании и соответствия целям техноструктуры.

Говоря конкретнее, промышленное планирование предполагает контроль над ценами. Как мы видели, современная техника приводит к тому, что рынок становится менее надежным. Она также влечет за собой увеличение времени и капитала, затрачиваемого в производстве. По этой причине нельзя допустить, чтобы цены зависели от причуд неуправляемого рынка.

Но этот контроль осуществляется таким образом, что он служит целям техноструктуры, и это вполне естественно. Как мы видели, они состоят в том, чтобы, во-первых, свести к минимуму риск потерь и тем самым угрозу самостоятельности техноструктуры и, во-вторых, добиться максимально быстрого роста фирмы. Ценами управляют так, чтобы они служили этим целям. Конкуренция цен с сопутствующими ей опасностями не должна допускаться.

Как правило, компания «Бристол-Майерс» не начинает разработку новых видов продукции в своих научных лабораториях, не определив возможности их сбыта. Обычно все начинается с обширной программы, включающей опрос потребителей и другие виды изучения рынка; затем составляется предварительный прогноз состояния рынка, включающий некоторые наметки рекламной кампании; и только после этого дело доходит до лабораторий, которые должны разработать продукты в соответствии с предъявленными им спецификациями.

«Форчун», февраль 1967

Для всякого планирования, осуществляется ли оно в США или в любом другом индустриальном обществе, контроль над ценами имеет решающее значение. Он должен производиться соответствующей планирующей организацией, иначе есть риск понести убытки от неконтролируемых колебаний цен и отсутствует надежная основа, которая позволяла бы рассчитать реализацию продукции и затраты на ее производство. Если такие оценки нельзя сделать надежным образом, то решение вопроса о том, что производить, в каком сочетании, какими методами, носит в значительной мере случайный характер, и остается полная неопределенность относительно общего результата: будет ли получена прибыль или убыток, и в каких размерах.

Пришло время еще раз подвести итоги. Почти во всех экономических исследованиях и учебниках по экономике предполагается, что инициатива исходит от потребителя. Под воздействием своих собственных потребностей либо потребностей, вызываемых окружающей его средой, он покупает на рынке товары и услуги. Рынок в свою очередь передает производственным предприятиям информацию относительно возможностей получения большей или меньшей прибыли. Реакция на эту информацию рынка означает в конечном счете реакцию на желания потребителей. Поток указаний передается в одном направлении: от индивидуума к рынку и от него к производству. Все это не случайно закрепляется терминологией, которая подразумевает всевластие потребителя. Такое положение вещей именуется суверенитетом потребителя. «В условиях рыночной экономики всегда существует презумпция суверенитета потребителя». Поток указаний, идущий в одном направлении от потребителя к рынку и дальше к производителю, можно назвать общепринятой последовательностью.

Индустриальная система требует эффективного контроля над ценами. Она также стремится установить контроль за тем, что продается по установленным ценам. Такая же определенность нужна ей в отношении поставок и цен важнейших элементов производства, и, как мы сейчас увидим, она также добивается стабильности в области предложения рабочей силы. Все это способствует точности планирования и превосходно служит целям безопасности техноструктуры и роста корпораций, то есть основным целям деятельности техноструктуры. Но существует еще одна чрезвычайно серьезная опасность. Это опасность резких колебаний общего спроса на всю продукцию индустриальной системы. Нам сейчас предстоит всесторонне рассмотреть эту проблему и способы ее решения.

С точки зрения промышленной фирмы регулирование общего, или совокупного, спроса является делом первостепенной важности. Недостаточно убедить население покупать автомобили, расфасованные продукты или предметы домашнего обихода в заранее предусмотренном объеме, но необходимо также, чтобы у населения были средства для этого. Самое лучшее управление поведением потребителей ничего не даст, если наступит резкое сокращение занятости, а вместе с тем и доходов и если потребители вследствие этого более не смогут (или не будут расположены) покупать столько, сколько раньше.

Нет такой ставки оплаты, на которую землекоп в Соединенных Штатах мог бы прожить и которая была бы настолько низка, чтобы конкурировать с работой паровой землеройной машины.

Н. Винер

Промышленная цивилизация породила адекватную ей рабочую силу. Огромная масса рабочих — само слово говорит о размерах — вливается в ворота предприятий в начале смены и выливается из них в конце смены. Она состоит из сравнительно малоквалифицированных рабочих, которые управляют машинами или обслуживают их, а также из более узкого круга аристократов, в обязанности которых не входит непосредственное обслуживание машин. Когда система функционирует хорошо, все или почти все имеют работу. Когда она функционирует плохо, на заводских воротах появляются уведомления, люди остаются дома, а растущий процент безработных по отношению ко всей рабочей силе показывает степень расстройства экономической системы. Аналогично этому, пока трудовые отношения находятся в норме, рабочие спокойно проходят сквозь заводские ворота. Когда они нарушены, перед заводскими воротами появляются рабочие пикеты, и завод либо закрывается, либо продолжает работать, несмотря на угрозы взбудораженной толпы. На предприятии работают также и другие: управляющие, инженеры, конструкторы, клерки, бухгалтеры и работники отдела сбыта, но все они остаются как бы в тени. Внимание сосредоточено на рабочей силе, то есть на огромном однородном пролетариате — так называемых синих воротничках.

Людям консервативного склада всегда было свойственно подозревать, что любое действие имеет определенные последствия. Превосходным подтверждением этому служит воздействие регулирования совокупного спроса на политику государства в области заработной платы и цен.

Государство регулирует совокупный спрос, обеспечивая размер покупательной способности, достаточный для того, чтобы дать работу наличной рабочей силе. Низкий уровень безработицы является признанным показателем успеха экономики и компетентности тех, кто ею руководит. Но, как было показано в предыдущей главе, достичь этого не так легко. Понятия занятости и безработицы мало что значат в индустриальной системе. То, что в настоящее время понимается под этой проблемой,— это сложный вопрос о том, как обеспечить соответствие профессионального состава рабочих крайне разнообразным потребностям. Потребность в наименее образованных людях сравнительно невелика. Только при очень высоком уровне совокупного спроса им может быть предоставлена работа, если они вообще могут работать, а в такие периоды обычно возникает большая нехватка рабочей силы более высокой квалификации.

На протяжении почти всей своей короткой истории профсоюзы в Соединенных Штатах подвергались нападкам. Предпринимателям обычно хотелось, чтобы их не было. Желание часто усиливалось убеждением в том, что они не нужны. Это неизменно наталкивалось на сопротивление, подкреплявшееся подходящими научными доводами. В доказательствах недостатка не ощущалось. Одна из редких, но хорошо вознаграждаемых профессий в свободном обществе состоит в том, чтобы снабжать всех, кто в состоянии платить, нужными им выводами и умозаключениями, должным образом подкрепленными статистическими данными и моральным негодованием.

Такого рода доказательства, как правило, подводили к выводу, что в связи с прогрессом промышленности и просвещения профсоюзы лишились своей функции. Классовые конфликты — лишь предмет страстной мечты революционеров старого склада. Профсоюзы существуют только потому, что прочно уселись на плечи рабочего, которому приходится их терпеть, подобно тому как Синдбад-мореход никак не мог стряхнуть старика. Сердобольные предприниматели, находясь под впечатлением от подобных рассуждений, иногда протягивают своим рабочим руку дружбы, но... эту руку лишь с удовольствием кусают.

Представляется очевидным, что индустриальная система неблагоприятна для развития профсоюзного движения. Власть переходит к техно-структуре, и это ослабляет противоречие между работодателем и наемным работником, которое являлось главным фактором, оправдывавшим существование профсоюзов. Капитал и техника позволяют фирме заменять рабочих, поддающихся организации, машинами и служащими, не поддающимися организации. Регулирование совокупного спроса, обусловленная этим регулированием высокая занятость, общий рост благосостояния — все это в итоге делает профсоюз менее необходимым, или менее мощным, или же, наконец, тем и другим одновременно. Вывод как будто неизбежен. Профсоюзы связаны с особой стадией развития индустриальной системы. Когда эта стадия уходит в прошлое, уходит в прошлое и все то, что напоминает нам о былом могуществе профсоюзов. И еще одна особенность исторического парадокса: упадку профсоюзов способствовало то, за что они боролись с особой энергией,— регулирование совокупного спроса в целях обеспечения полной занятости и высокие заработки для своих членов.

По мере того как профсоюзы более или менее постоянно отступают на задний план, на сцене появляется быстро растущая прослойка педагогов и ученых. На своих флангах эта группа смыкается с учеными и инженерами, работающими в рамках техноструктуры, и с государственными служащими, журналистами, писателями и работниками искусств, занятыми вне ее. Наиболее прямое влияние индустриальная система оказывает на рост числа педагогов и ученых, работающих в школах, колледжах, университетах и исследовательских институтах. Место, занимаемое этими людьми в индустриальной системе, во многом похоже на то, которое на ранних стадиях индустриального развития занимали банкиры и финансисты. В те времена решающее значение имело наличие капитала, и это вызвало к жизни обширную сеть коммерческих банков, сберегательных касс, страховых обществ, маклерских контор и инвестиционных банков, призванных мобилизовать сбережения и тем самым удовлетворить потребность в капитале.

Квалифицированные кадры имеют решающее значение для преуспевания индустриальной системы. Образование и обучение, от которых зависит их формирование, обеспечиваются главным образом государственным сектором экономики. В отличие от этого источником капитала, игравшего в свое время решающую роль, служит преимущественно частный сектор экономики. Рынок для наиболее передовой техники и все то, что лучше всего поддается планированию, тоже находятся в государственном секторе. Множество научных и технических новшеств поступает из государственного сектора или же субсидируется либо государством, либо содержащимися на государственные средства университетами и исследовательскими институтами. Государство регулирует совокупный спрос на продукты индустриальной системы, что является неотъемлемым условием ее планирования. И государство осуществляет — правда, все еще робко и нерешительно, подобно тому как правоверный церковник взирает на фривольную статую,— регулирование цен и заработной платы, без которого цены продуктов индустриальной системы не могут быть устойчивыми. Поистине современная организованная экономика вылеплена рукой капризного ваятеля. Ибо как иначе можно объяснить, что удовлетворение столь многих нужд, как бы неотвратимо соединившихся, чтобы вызвать к жизни систему, все еще именуемую системой свободного предпринимательства, на самом деле столь сильно зависит от государства?

Главные очертания индустриальной системы сейчас находятся в нашем поле зрения. Большинство считает эту панораму грандиозной. Кое-кто склонен преуменьшать сложность вероятных социальных последствий индустриальной системы. Но кто, безусловно, ошибается в оценке индустриальной системы, так это тот, кто пытается свести ее характеристику к однозначным суждениям. Эта система производит блага и оказывает услуги в огромном и все возрастающем объеме. В промышленных странах, и особенно в Соединенных Штатах, еще имеется много бедных людей. То обстоятельство, что они не являются центральной темой настоящей работы, не должно восприниматься как доказательство либо незнания факта их существования, либо равнодушия к их судьбе. Но бедняки, с каким бы критерием к ним ни подходить, находятся вне индустриальной системы. Это люди, которые не привлечены к ее обслуживанию или не могут приобрести квалификацию. Индустриальная система — надо помнить ее границы, как они были определены нами,— не только устранила бедность для тех, кто вовлечен в ее орбиту, но и значительно облегчила бремя ручного труда.

Думается, что только люди, никогда не занимавшиеся тяжелой и скучной работой, могут относиться равнодушно к факту ее исчезновения.

Над каждым человеком висит ядерный дамоклов меч, который держится на тончайшей ниточке, способной в любой момент оборваться в результате случайности, просчета или безумия.

Джон Кеннеди

Почти каждый человек, получивший положительную оценку при проверке его умственных способностей, понимает, что сбыт товаров — управление спросом на отдельные товары — требует благопристойного обмана. Назначение большинства товаров общеизвестно — они утоляют голод, служат удовлетворению пристрастия к никотину или алкоголю, позволяют плестись в колонне автомашин в часы пик, способствуют пищеварению или помогают убирать квартиру. Если быть правдивым, ничего (или почти ничего) важного о выполнении тем или иным продуктом этих обычных функций сказать не удается. Говорить явную ложь, как правило, нельзя. Но подделаться под истину, то есть несущественные или даже мнимые особенности продукта выдать за его исключительные достоинства, очень важно.

Впервые после своего сотворения человек столкнется с постоянной проблемой — как использовать свою свободу от угнетающих экономических забот, чем занять досуг, который обеспечат ему наука и получаемые им проценты, чтобы жить разумно, приятно и хорошо

Джон Мейнард Кейнс

Индустриальная система солидаризуется с целями общества. И она приспосабливает их к своим нуждам. Это приспособление не было бы столь успешным, если бы люди, из которых состоит общество, действительно знали, какие силы управляют ими. Индустриальная система достигает своей цели благодаря тому, что задачи, отражающие ее нужды,— эффективное производство материальных благ, неуклонное увеличение их выпуска и потребления, резко выраженное предпочтение, отдаваемое материальным благам по сравнению с досугом, безграничная приверженность техническим изменениям, свобода действий для техноструктуры, обеспечение достаточного числа обученных и образованных работников — она увязывает с общественными добродетелями и гуманной просвещенностью. Принято думать, что эти задачи не вытекают из условий окружающей нас среды, а коренятся в свойствах человеческой личности. Верить в это — значит придерживаться разумного и трезвого взгляда на человечество, а подвергать сомнению — значит рисковать навлечь на себя репутацию чудака и аскета.

Творческие потенции индустриальной системы заключены в организованном использовании капитала и техники. Оно стало возможным, как мы убедились, благодаря широкой замене рынка планированием. Все выдающиеся свершения индустриальной системы являются результатом планирования: наши летательные аппараты не устремлялись бы к Луне (и даже не особенно часто в Лос-Анджелес), если бы их создание зависело от рыночных стимулов. В равной мере это относится к другим услугам, удобствам и продуктам, поставляемым индустриальной системой,— от телефонной связи до комфортабельных легковых автомобилей и зубной пасты. Во всех случаях речь идет о тщательном планировании выпуска продукции, тщательном контроле над ценами, тщательных расчетах, направленных на то, чтобы продукция в максимально возможной степени соответствовала спросу потребителей и чтобы необходимые для производства компоненты — рабочая сила, сырье и материалы, машины — могли быть приобретены в требуемом объеме, по заранее установленным ценам и в должные сроки. Предоставить решение всех этих проблем рынку — это с точки зрения тех, кого это главным образом касается, все равно что предоставить решение слепому случаю.