— Гм… Занимательность и география… Несовместимо!

Но вспомним Пушкина:

«…вода и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой».

Вы помните, может быть, у Чехова необычайно тоскливый персонаж, который не находил лучшего, как постоянно и неизменно произносить удручающе общеизвестные истины, совершенно неспособные ни пробудить какую-либо мысль, ни возбудить какой-либо интерес. Например:

Поколения за поколениями жили и умирали на берегах Великой реки, и Нил продолжал оставаться тайной. Откуда он?

Никто не знает. Река течет с юга, но у южной границы Египта она стиснута и пересечена горами, и тут — бурные «катаракты», то есть пороги Нила. Они ставят препятствия судоходству, и что за ними, туда, дальше к югу, — никто не знает. Река течет на север, а там теряется в безбрежном Средиземном море. О, конечно, у Средиземного моря есть берега. Но мы говорим про древний Египет, про то время, когда моря не соединяли материки, как теперь, а разъединяли их. Море, где кроме воды ничего не видно, отпугивало людей. Только усеянные островами моря постепенно научили людей морскому судоходству.

Но жара одна не делает еще пустыни. Наоборот, жара, соединенная с дождями, вызывает не только роскошную — это слово недостаточно — буйную жизнь природы. Но потому-то и крепнет тайна Нила, что в Египте так же сильна жара, как слабы дожди.

Мы можем сейчас составить точный счет дождю в Египте. Как известно, элементы климата наблюдают метеорологические станции. Они, между прочим, ведут и подсчет осадков (в виде дождя и снега) изо дня в день и из года в год. Количество выпадающих осадков станции выражают в миллиметрах; это значит: если бы выпадающие осадки не просачивались в землю, не стекали и не испарялись, то за такой-то срок земля в данном месте покрылась бы слоем воды на столько-то миллиметров.

А между тем река не только существует.

В июне начинается самый разгар жары. Рука, неосторожно поднявшая камень из россыпей Нубийской пустыни, сейчас же, обожженная, бросает его. Глины Ливийской пустыни растрескались от жары, и земля кажется покрытой жуткими струпьями.

И в этот самый месяц, при небе не только без дождя, но и без единого облачка, вода Нила начинает прибывать. Медленно, но неуклонно и неизбежно, как закон, поднимается вода все выше и выше. Она принимает сначала зеленоватый цвет, потом становится желтоватой, в сентябре достигает высшего подъема, а затем начинает так же медленно спадать, чтобы к марту войти в прежнее русло.

Целый ряд вопросов и задач вставал перед древними обитателями древнего Египта, — этой узкой полосы исключительно плодородной земли между двумя широкими областями, враждебными всякому проявлению жизни, двумя страшными пустынями.

Это были не просто вопросы и задачи; это были вопросы и задачи жизни и смерти, так как от их решений зависело само существование египтян.

Почему поднимается вода Нила так правильно и неизменно?

При чем же здесь жрецы и астрономия, фараоны и геометрия?

Чтобы полнее ответить на этот вопрос, лучше всего постараться как можно полнее представить себя древним египтянином в его конкретной обстановке, с его знаниями, заботами, желаниями.

Раз Нил — таинственный бог, от которого зависит вся окружающая жизнь, то легко себе представить, с какой верой, с каким страхом, с какой надеждой смотрели египтяне на своих жрецов; ведь они — те люди, которые находятся в постоянном общении с богами.

А когда ученые исследователи проникли в сердце Нила, — тайна Нила перестала существовать. Не диво, что древний мир не знал, откуда Нил течет: он начинает свое течение по южную сторону экватора. Вся длина Нила громадна, — она составляет 6500 км. Велика и могуча наша Волга, но длина Волги «всего» 3660 км. Волга, следовательно, только немного длиннее половины Нила.

Начинается Нил речкой Кагерой, впадает в озеро Виктория (кстати сказать: второе в мире по величине: больше нашего Ладожского в 3,7 раз), из него выходит, принимая название Белого Нила. Оба эти участка Нила очень интересны и наполовину уже открывают тайну плодородия нильского ила.

Не все ли равно, какое из этих несуществующих мест горячо, и какое — прохладно?

Нет, очень поучительно узнать, почему именно ад придуман горячим, а рай прохладным. Поставленный в заголовке вопрос имеет серьезное значение потому, что весьма ясно показывает, как влияет на человека та или иная географическая обстановка.

Вопрос: «почему ад горяч?» уместно задать как раз после ознакомления с древним Египтом. В сущности говоря, ад горяч именно потому, что он рожден в Египте.

В 1519 году от берегов Испании отплыли пять кораблей под начальством Магеллана.

Северная и Южная Америки были уже открыты, и от их населения слышны были утверждения, что по ту сторону этих материков находится новая, неизвестная «большая вода» — большой океан.

Найти путь в этот неизвестный океан, проплыть его и по нему вернуться в Азию, а потом и в Европу было задачей Фернанда Магеллана. Он поехал на запад и должен был вернуться с востока.

Однажды пришлось мне вспомнить лермонтовское:

На воздушном океане

Без руля и без ветрил

Тихо плавают в тумане

Хоры стройные светил.

Мне вспомнилась эта строфа, хотя дело было не на воздушном океане, а в северной части Каспийского моря, плавал не хор светил, а блуждающий буксир, и он был не без руля и ветрил, а без компаса и карт.

Хорошая мореходная карта и хорошо выверенный компас — вот что надо для плавания по морям и океанам.

Но когда берега скрылись из глаз, когда неделями, нередко месяцами приходится быть среди открытого океана, — как ответить тогда на столь простой в условиях суши вопрос, как: где ты?

В 1915 году колоссальный океанский пароход «Лузитания» был взорван германской подводной лодкой. Почему же, хотя «Лузитания» затонула в течение коротких 20 минут, все же подоспели с разных сторон другие корабли на помощь, смогли быстро и точно найти то место, где «Лузитания» была атакована?

1. Самый простой факт на всех местах земного шара: если встать лицом к северу, то направо будет восток, налево запад, сзади — юг.

А нет ли на Земле такого места, откуда, куда ни повернись, все будет юг? Ни севера, ни востока, ни запада, один юг? Нельзя ли найти и такое место, где по всем сторонам горизонта будет только север?

Теплоемкость морской воды средней солености равна 0,93; теплоемкость же нашей суши — приблизительно 0,6. Дроби, как видите, не сложные.

Заглянем на температуры самого жаркого и самого холодного месяцев в году на разных местах земного шара. Разница между первыми тремя и последними тремя местами громадна. Какая, например, разница между Батавией и Ташкентом? Лето и там и здесь почти одинаково, — но зима… В Ташкенте это — зима, хотя и мягкая зима, но в Батавии — продолжение того же лета!

Есть поговорка: «скажи мне, кто тебя окружает, и я скажу тебе, каков ты». Поговорка справедлива, если ее произнести так: «скажи мне, что тебя окружает, и я скажу тебе, каков ты».

Северный полюс находится в Северном Ледовитом океане и окаймлен широкой полосой крупнейших материков — Европой, Азией и Северной Америкой.

Южный полюс находится на антарктическом материке и окаймлен сплошной широкой полосой океанов — Атлантическим, Тихим и Индийским.

Нет жизни на материке Антарктида, но богата жизнь в прилегающих к Антарктиде морях. И среди всех животных крайнего юга, несомненно, прежде всего следует отметить пингвинов. Не только потому, что эта птица заходит дальше всех на юг, селясь и на самом материке Антарктиды, но и потому, что жизнь ее в высшей степени интересна.

Интересен и ее внешний вид. Это очень крупная птица: вес ее (самых крупных пород) доходит до 35 кг. Пингвин утратил способность летать; его крылья преобразованы в плавники, и птица — изумительный пловец. Она передвигается по суше (в данном случае по льду и снегу), становясь на ноги и выпрямляясь во весь рост. Издали ее легко принять за человека.

А теперь — на другой конец земной оси: к арктическим (северным) полярным областям, к маленькому народу, к «последним людям» на севере — к эскимосам.

Их жизнь крайне несложна: вся она заключается в охоте на тюленей. И самый страшный враг жизни — это холод и темнота. Темнота полярной ночи, длительная, изнурительная темнота, которая удручающе действует на человека, приводит к тупому отчаянию. Известный географ Альфред Кирхгоф полагает, что у северных народов «по общепризнанному закону наследственности черта темперамента — быть веселым несмотря ни на что — передается дальнейшим поколениям». Этим ученый объясняет преобладающую черту эскимосов: их веселый характер.

Вопрос. — Где находится Кара-Бугаз?

Ответ. — Кара-Бугаз находится на восточном берегу Каспийского моря.

Вопрос. — Чем славится Кара-Бугаз?

Ответ. — Это самый большой залив Каспийского моря, и на дне его отлагается много соли.

Вот и вся, притом очень полная «география» Кара-Бугаза, та география, которая достойна названия — «география имени Простаковой».

Это не какой-нибудь волшебный город из воздушных замков, и облака эти совсем не иносказательное выражение. Ничего не может быть реальнее этого города и этих облаков.

Этот город — Лондон. Вот картина Лондона в туманный день:

«Их автомобиль остановился. Майкл опустил окно.

— Я сбился с дороги, сэр, — раздался хриплый голос шофера. — Как будто мы неподалеку от набережной, но я никак не могу найти поворот.

Майкл застегнул пальто, поднял окно и вышел из автомобиля.

Горы — это складки, сдвиги, сбросы и перебросы земной коры. Земная кора в горах исковеркана: глубокие части выдвинуты высоко кверху, они разломаны и разорваны, переброшены одна через другую. И часто, очень часто горы вскрывают перед человеком недра земли.

Недра земли, часто содержащие драгоценные для человека материалы. Драгоценные в буквальном смысле слова, как, например, драгоценные металлы и камни, и драгоценные в другом значении, а именно в значении полезности, в значении необходимости для человеческой жизни, для человеческой техники; сюда принадлежат железо, медь, свинец и другие металлы; они драгоценнее драгоценных.

Страна Альпийских гор. Горы всюду, и горы мощные: самые высокие горы Западной Европы. Высоко поднимаются вершины Альп; все окутаны вечным снегом; с них спускаются мощные ледники; из них вытекают бурные речки. Повсюду раскиданы озера — от больших до маленьких.

Мощи гор противопоставлена мощь человека. И человек — победитель.

Подняться по горам от подошвы до вершины значит пройти постепенно все климатические пояса от южных до северных, но пройти все климатические пояса означает в то же время и пройти по всем типичным растительным поясам: пройти полосу степную, лесную, луговую, холодную и, наконец, полярную.

Это было более 20 лет тому назад, но я сейчас так отчетливо помню свою первую поездку в Туркестан, как будто бы это было только вчера. Так сильны были контрасты природы, жизни, труда, людей, растений, животных и даже рек…

Я ехал из Финляндии в Ташкент, а потом в Мерв. Это больше, чем «от финских хладных скал до пламенной Колхиды»: Мерв лежит южнее Закавказья и несравненно жарче.

В Самаре предстояло пересесть на поезд, идущий в Ташкент, и поданный к перрону состав поезда уже говорил:

— Готовься к жаре!

Да, в Ташкенте было жарко…

Но только потом, когда я пожил в Мерве, я понял и осознал полностью, что все на свете относительно!

Ташкент был жарок после России, но после Мерва…

Мы, жена моя и я, приехали однажды в Ташкент из Мерва; в Ташкент же приехал в это время брат моей жены из Симбирска — теперь Ульяновска. Он не знал, что еще можно снять из одежды, чтобы немного облегчить себя; мы — мы, конечно, теплых одежд не надевали, но я носил поверх рубахи легкий пиджак, жена накидывала на плечи платок.

Вагоны поезда Среднеазиатской железной дороги стояли сплошь окрашенные в белый цвет; в вагон-ресторан грузили лед. Все это обещало трудный путь, но так как это было ново, то приготовления к жаре скорее радовали, чем огорчали или озабочивали.

Я знал, что на предстоящем пути надо не прозевать два пункта: Тамерлановы Ворота и мост через Амударью.

Но путь дал мне гораздо больше.

Перегон за перегоном, и передо мной, — правда, слишком поспешно, но все же развертывался лист за листом альбом туркестанского пейзажа и туркестанского хозяйства.

I. Где пески, там и вода

Выраженный этими словами факт есть, несомненно, один из самых удивительных парадоксов пустыни.

Но факт ли это? Посмотрим. Большая пустыня — Каракумы аральские. Пески преобладают: они начинаются у северо-восточной оконечности Аральского моря дюнами, а потом переходят то в бугры, то в барханы (подковообразные холмы песков). Пески по большей части скреплены пустынной растительностью, но много и сыпучих песков. И вот в песках именно повсюду находится вода и притом на очень незначительной глубине, — от 40 см до 2 м.

В северо-восточный угол Каспийского моря вдвинут большой пустынный полуостров Мангишлак, центральную часть которого занимает пустыня Усть-Урт. Усть-Урт покрыт то песками, то глинами. В песках находят воду на глубине 0,5–3 м, а в той же пустыне, тут же рядом, но в глинах — воду находят на глубине только 20–30 м.

Фен налетает внезапно. Быстро и резко поднимается температура на 10, на 15, даже на 20 градусов. Если это случается зимой, можно легко вообразить себе, какая внезапная и какая грандиозная перемена происходит кругом. Снег стаивает, как от огня, и недаром альпийский крестьянин утверждает, что один день фена равносилен пятнадцати дням солнца. По склонам гор несутся потоки талой воды; конечно, они могут произвести большие разрушения и для горных жителей представляют большую опасность. Такую же, если не большую опасность представляет во время фена горный снег, который в это время легко обрушивается лавинами и не щадит никого и ничего на своем пути.

Ветер этот страшно сух, и потому во время фена надо быть очень осторожным с огнем: сухой и теплый воздух легко раздует случайную искру в пламя.

Первым из таких мы можем назвать северного оленя. Надо перенестись в тундру к самоедам.

Жизнь природы скудна. Почва промерзла и даже летом оттаивает только на незначительную глубину, а дальше — «вечная мерзлота». Нет места в тундре ни деревьям, ни другим растениям с более или менее развитой корневой системой: корни наталкиваются на вечную мерзлоту.

Только низшие растения уживаются в тундре, и она покрыта сплошным на сотни километров ковром из мхов и лишайников. Из последних особенно распространен один ветвистый лишайник, скорее похожий на коралл, чем на растение. Он называется — «олений мох».

Его главная область распространения — тропическая юго-восточная Азия.

Дом малайца стоит на бамбуковом фундаменте, — на коротких отрезках бамбука. Из бамбука сделаны пол, стены и потолок жилища. Из бамбука делаются циновки, на которых люди спят. А когда китаец или малаец утром, встав с бамбуковой постели, выходит из своего бамбукового дома, он надевает на голову бамбуковую шляпу и берет в руки бамбуковую корзину, чтобы продать или купить среди овощей и плодов также и… сердцевину молодых бамбуковых стеблей. Они составляют постоянную пищу.

Именно потому, что финиковая пальма чаще всего встречается в пустынях, там, где родники или построенные человеком колодцы выводят на поверхность грунтовую воду, — велик и исключителен контраст между понятиями:

— Все и ничего.

Кругом, в пустыне — ничего. Здесь под тенью пальм — все.

Уже многого стоит одна тень; эту тень дают широкие перистые листья пальмы, раскидывающиеся на самой верхушке дерева; под этой тенью возможно разведение других плодовых или зерновых растений.

Факты, относящиеся к хлопчатнику, совсем другого порядка, чем те, о которых говорилось выше. Олень, бамбук, финиковая пальма составляют материальное содержание всей жизни целых человеческих групп. Географический уголок оленя, бамбука или финиковой пальмы — такой же цельный, замкнутый в себе мир, как географический уголок других своеобразных мест земли.

Олень, бамбук и финиковая пальма интересовали нас сейчас потому, что только одно растение или только одно животное, оказывается, может удовлетворять самым разнообразным и притом очень многим потребностям человека.

Реки известны как пути сообщения, но мало кто задумывался о реках как камнях преткновения. Все зависит от простого вопроса: вдоль или поперек? Надо ли вам отправиться самому или отправить товар вдоль реки, либо же переправиться поперек реки.

Мы знаем, что положение обширнейшего города в мире, Лондона, очень благоприятно, так как Темза, на которой он стоит, связывает его с морем, а устье Темзы на противоположном берегу Канала встречает устья рек Рейна и Шельды. Но тем не менее первоначальный толчок росту Лондона Темза дала не как путь сообщения, а как камень преткновения. Купцы ли, отправлявшиеся в Европу или возвращавшиеся из нее, многочисленные ли паломники, отправлявшиеся в Средние века в Рим на поклонение папе (мы говорим про Средние века, когда Рим играл громадную роль), — словом, тысячи и десятки тысяч людей принуждены были переправляться через Темзу. И когда через Темзу был перекинут первый мост, естественно вокруг этой переправы начало скапливаться население.